Опасность стать похожим на врага

«Беовульфа» и «Властелин Колец» объединяет еще одна тема – опасность перенять худшие стороны своего противника, стать похожим на того, против кого сражаешься. В первой эпопее менестрель на пиру исполняет песнь о «неправедном Херемоде», который «подпал под власть адской силы». У Толкина же перерождаются непосредственные участники действия – Боромир, член Братства Кольца, и Саруман, глава Совета Мудрых. Но если первый осознает свою ошибку, то второй не останавливается и становится менее могучей «копией» Темного Властелина.

"Беовульф"

А допрежде того Херемод растерял храброту,
мощь души и рук, и подпал под власть
адской силы, и был погублен
злолукавым врагом, - сокрушали его
бури бедствий – стал он бременем
для дружины своей и для подданных.(901 след)

…Он же не ведает,
что, покуда в нем расцветала страсть
да гордыня росла, в его сердце страж,
охранитель души, задремал, почил,
сном пересиленный, а губитель уже
тайно лук напряг и направил стрелу,
от которой <…> нет спасенья
от посланницы адских вредотворных сил:
станет мало ему, ненасытному,
всех имений его, станет он гневлив
и на кольца скуп <…>
Берегись же и ты, милый мой Беовульф,
этих помыслов пагубных, но ступи на путь
блага вечного и гордыню, воитель,
укроти в себе. (1739 след)

"Властелин Колец"

«Ты поведал нам горестную историю, Гэндальф. Ибо Мудрые полностью доверяли Саруману и ему известны все наши планы. Твоя история лишний раз подтвердила, что, проникая в коварные замыслы Врага, невольно проникаешься и его коварством. Такое перерождение, увы, не новость – в древности это случалось не раз». (Кн.2 гл.2)

« – Так значит, Саруман – не предатель? – удивился Гимли. – Предатель, конечно, - сказал Гэндальф. – Вдвойне предатель. <…> Он сковал угрозой Ристанию, и отсюда не шлют дружины в Минас-Тирит, на защиту от нашествия с востока. Но изменник всегда сам себе петлю вьет. Саруман возмечтал овладеть Кольцом или же захватить хоббитов и выпытать у них всю подноготную. А удалось ему на пару с Сауроном лишь вихрем домчать ери и Пина к Фангорну, и они как раз вовремя оказались там, куда бы иначе нипочем не попали!» (Кн.3 гл.5)

Во второй цитате Хротгар предупреждает Беовульфа о том, что всегда существует опасность сойти с верного пути. Это может произойти незаметно, начавшись с растущей гордыни и жажды личной выгоды. Постепенно проникая в замыслы врага, понимая его мировоззрение, происходит процесс переосмысления ценностей.

Например, именно это произошло с Саруманом. Мудрый маг, глава Белого Совета Мудрых. Он больше всех знал о Сауроне и Кольцах, тщательно изучал его поведение, его логику, научился предугадывать его действия. В конце концов, идея владения Кольцами показалась ему настолько привлекательной, что мудрец решил сам попробовать его захватить. Он полностью преобразовал свою крепость, создал новую разновидность орков, которые стали воинами его армии. Каждое нововведение казалось ему оригинальным и самобытным, но на самом деле «строил он не что иное, как раболепную копию, игрушечное подобие Барад-Дура, великой Черной Твердыни» и стал еще одной пешкой в его бесчисленном воинстве.

Похожее преображение произошло и с храбрым гондорским воином Боромиром. Он с самого начала полагал, что лучший способ свергнуть Врага – завладеть его Кольцом и использовать его мощь против Саурона. Боромир стал одним из Хранителей Кольца на пути в Мордор. Во время стоянки у Андуина он попытался отобрать Кольцо у Фродо, но хоббит смог вырваться. Позже Боромир осознал свою ошибку.

Дело в том, что Кольцо настолько сильно, что может порабощать разумы даже на расстоянии и постепенно совращать даже самых мудрых и благородных.

В «Беовульфе» подобные мотивы возникли, скорее всего, под влиянием христианства. Согласно этой религии человек должен стремиться к добру, быть смиренным и равнодушным к власти и богатствам. Однако для средневекового человека это было довольно спорным вопросом. Поэтому в «Беовульфе» наблюдается наслоение друг на друга понятий христианских и типично воинских ценностей. Во «Властелин Колец» тема перерождения, скорее всего, пришла либо из «Беовульфа», либо была навеяна Толкину его собственным мировоззрением (известно, что профессор был ярым христианином).